Всё или ничего: Реквием — Ритлок

«Я не знаю.»

Эти слова поразили меня как тройной заряд в грудь — заряд из тех самых шипастых пуль Железного Легиона, которые разрываются на части и застревают в груди.
Мы просто смотрели. Не на тело — на командира. Где план? Где следующая гениальная идея?

Ведь всегда был другой план.
Этот должен был закончиться триумфом, наш смертельный удар. Сожгите меня, но даже пророчество было на нашей стороне! А затем всё кончилось.

Аурин мертва.  Стражи Драконов (Dragon’s Watch) больше нет. Как и Лезвия Судьбы (Destiny’s Edge).

Как и в прошлый раз, я не мог это остановить.

Аурин, мертва. Кралкаторрик, ушел. Просто ушел. Обратно в Туманы, где у нас нет возможности преследовать его.

Правила Кровавого Легиона, которые вдалбливались в мою голову многие годы, говорили мне взять Сохотин и несмотря ни на что последовать за проклятым драконом. Преследовать. Уничтожить. Без колебаний, без страха.

Я мог бы сделать больше. Должен был сделать больше. Одиннадцать лет назад я наблюдал как Глинт падала с небес. Сегодня я видел, как Кралкаторрик уничтожил нашу последнюю надежду.

Кейт тоже была там. Думаю, она чувствовала то же что и я. Она была там в прошлый раз. Она была там, когда Снафф…

Я думал она будет в ярости.
Но нет. Командир подошёл к ней, стоящей возле обезображенного трупа, который Кралкаторрик оставил после себя: возле пронзённой Аурин. Навечно застывшей в смертной муке.

Я видел слезы, но не гнев. Где была их ярость?
Где был план? Как мы собираемся победить?

Кейт, командир, Тайми, Брахам — все скорбели о погибшем драконе. И не было гнева на сбежавшего.

Как они могли оплакивать дракона?

«Ты должен доверять мне, Ритлок».

Сколько раз я слышал эту фразу от командира?
Этот план был не из самых умных. Вырастить одного дракона, чтобы убить другого и выполнить какое-то предсказанное предназначение?

Чарр не растят даже собственных детенышей. Как кто-то может вырастить дракона?
Это изначально был глупый план, но я согласился с ним. Не из-за доверия.

Нет, речь шла о верности.

Чарр верны своему отряду: своим братьям и сёстрам по оружию.
Узы, выкованные в битве, сильнее, чем любая родословная. Но в фараре нас также учат, что может случиться так, что вы потеряете товарищей по отряду. Для большей пользы. Победа превыше всего. Честь отряду, слава Высоким Легионам. «Приемлемые потери», как называет это Руинбрингер.

Конечно.
Лезвие Судьбы.  Стражи Драконов. Более десяти лет они были моими отрядами — моей семьей. Они были верны мне. Я пытался быть верным им. Они верят в меня, чтобы достичь победы… которая превыше всего. Даже с приемлемыми потерями я сделал недостаточно.

Кралкаторрик в Туманах. Вскоре он либо захватит весь мир, либо поглотит Туманы.

Итак, мы выслеживаем его и убиваем. Просто, правда?

Но нет. На самом деле, нет.
Аурин была единственным способом спасти Тирию.

Она должна была убить Кристального Дракона, поглотить его магию и… я не знаю. Не то чтобы у нас были лучшие варианты. Любой другой план заканчивался уничтожением всего сущего.

Даже если бы мы каким-то образом сумели покончить с Кралкаториком без неё, вся эта магия, накопленная внутри него — от Зайтана, Мордремота и Бальтазара…
Этот бум не был бы красивым.

Все мои друзья, моя семья — они умрут в этом обреченном мире, потому что я неудачник.
И всегда им был.

«Рантлок! Рантлок! Рантлок!»

Снова этот проклятый хор голосов окружил меня. Открытые ладони толкают меня на землю. Когтистые ноги пинают меня, пока я валяюсь на земле. И где-то за всем этим мой голос — маленький, одинокий — кричит, просит, чтобы они остановились. Они не остановятся. Нет, пока я не проснусь.

Я знал, что когда-нибудь вернусь к ним. Я и мои друзья, мы заставили бы их остановиться — мы причинили бы им такую же боль, какую они причинили нам. Я стал лидером своего отряда. Ежедневно тренировался. Уничтожил бесчисленное количество врагов. Легенда среди чарр.

Они сбивают меня с ног, но я всегда встаю.

Я никогда не мечтаю об этом. Почему я не могу мечтать об этом?
Я был недомерком в помёте. Я всегда был бы недомерком в помёте, независимо от того, сколько врагов я разорвал, независимо от того, сколько Древних Драконов я убил. Даже если бы я был Хан-Ур, я всегда был бы Рантлоком.

Я не мог этого изменить. Все, что я мог сделать, это вновь вставать после того, как они сбивали меня с ног. Но даже когда я заставил эти голоса замолчать навсегда, я так и не смог выбросить их из головы. Мои кошмары.

Пока я не нашел Сохотин.

Всегда думал, что это скорее работа Пепельного Легиона: проникнуть в Огненный Легион и саботировать операцию Гахерона Бэлфайра изнутри. Обычно это означало отправку посланника в Черную Цитадель для организации совместной операции, однако Император Руинбрингер не доверял Пепельному Легиону. Всё еще нет.

На самом деле он не доверял никому.

Он отправил всего двоих. Меня и Кресию. Она чем-то напоминала один из тех ножей, сделанных из кантанского фарфора — безупречный и достаточно острый, чтобы искромсать вас на куски.

Кре была идеальна для этой работы, сказал Руинбрингер. Он имел в виду, что она была женщиной. Бэлфайр не ожидал бы этого. Не стал бы подозревать, что она замаскированная воительница Кровавого Легиона.

Он был прав — сожги его, но Руинбрингер обычно всегда прав. Попасть в гарнизон было легко. Возможно и само задание было бы таким же, если бы я не тратил большую часть своего времени, просто пытаясь не убивать каждого встречного. Это было сложно.

Кресия справлялась лучше. Отравленная еда, украденные планы, перепутанные приказы — Огненный Легион ничего не подозревал. А затем мы получили новости. Происходило что-то большое.

Огненный Легион что-то нашел и нёс в наш гарнизон. Что-то невероятное

Они нашли Сохотин.

Я пытался узнать больше… но шнырять вокруг? Собирать слухи? Не самая моя сильная сторона. Вот что мы оба разузнали: Огненный Легион отправил несколько отрядов в Кольцо Огня (Ring of Fire), чтобы найти древнюю реликвию, принадлежавшую некогда принцу людей Рюрику. Предполагалось, что это был подарок от их бога войны, Бальтазара.

Когда мы услышали, что клинок покидает наш гарнизон, отправляется в  Fireheart Rise и будет передан самому императору Бэлфайру…

Что ж, я не мог этого допустить.

Конечно же, я не мог просто взять и украсть его. Я должен был рассказать своему товарищу по отряду о своих планах. Проблема была в том, что Кре слишком хорошо справлялась с задачей, чтобы всё бросить.

Когда я рассказал ей о том, что я планирую, она заявила, что меня убьют. Вероятно, при этом я подвергну риску и её тоже. Если меня поймают, им не потребуется много времени, чтобы понять, какому императору мы действительно служим.

Но я был молод. Я не мог позволить Бэлфайру наложить свои лапы на Сохотин и моя голова была полна…

Я был молод. Мы были молоды.

Я сделал то, что запланировал. Я убил стражу, охранявшую Сохотин, и забрал его. Я Умолял Кресию пойти со мной. Может быть, она даже рассматривала этот вариант. Я никогда уже не узнаю, потому что она не согласилась — она ударила меня по ноге ножом для чистки овощей, замедлив меня, и забила тревогу. Позже она сказала Руинбрингеру что она старалась чтобы это «выглядело правдоподобно».

Не могу сказать, что я оценил это, хотя уловка и сработала. Она продолжала действовать в течении многих лет после того как я ушёл.

Иногда я думаю о ней — о ее изящных линиях и острых краях. Шрам на моей ноге напоминает мне о том, что я сделал, но все еще заставляет задуматься, не была ли Кре одной из тех «приемлемых потерь», о которых так любили говорить наши учителя в фараре.

Но в итоге, я получил Сохотин.
Вот что имело значение.

Император Руинбрингер не был рад тому что я раскрылся, однако украденное секретное оружие Бэлфайра улучшило его настроение.

Теперь, когда я вернулся в свой отряд Камня, Руинбрингер решил поставить нас в авангард следующей важной атаки — со мной и Сохотином в первых рядах.

Он хотел, чтобы Огненный Легион увидел свой драгоценный артефакт в когтях врага.
Он хотел, чтобы Огненный легион увидел свою гибель от его магии.
Он хотел, чтобы Огненный Легион боялся огня.

Так и произошло. Битва за битвой, Сохотин прорывался сквозь ряды врагов. Их стрелы, их клинки, их магия — все это сбивало меня с ног, но я всегда поднимался.

Моя легенда стала больше. Моя сила стала больше. Мой отряд стал  больше… отдаляться.
Но это не имело для меня значения. У меня был Сохотин, и я был неудержим.

Я выигрывал битву за битвой, сжигая этих фанатиков Огненного Легиона, как сухую растопку. Ритлок Бримстоун был чарром, вызывавшим наибольший страх на поле битвы.

Мои начальники пытались приказывать мне, пытались спихнуть вниз. Но с Сохотином? Никто и никогда больше не толкнёт меня снова.
Моему начальству это не очень понравилось.

«Я должен был казнить тебя, ты в курсе?»
Я помню, как сверкали глаза и клыки Руинбрингера в тускло освещенной комнате Кровавой Цитадели. Он утверждал, что я не выполняю приказы, что я подвергаю опасности своих товарищей Чарр — что я считаю, что я лучше него.

Я заявил ему, что у меня есть своё мнение насчёт приказов.

«На поле боя?» — усмехнулся он. «Это плохое место, чтобы иметь своё мнение»..
Вылетевшие следом из моего рта слова были ошибкой. «Только если мы проиграем», — сказал я. «Мне еще только предстоит найти битву, в которой я проиграю».

Руинбрингер поднялся со своего трона. Я постарался выглядеть выше, достойнее.

«Что ж. Ты сейчас в ней.»
Я стиснул зубы. Я знал, что последует дальше. Или по крайней мере я думал, что я знаю.

«Ты не станешь гладием», — сказал Руинбрингер. «Тебя ждёт повышение«.

Я был смущен, но сказал ему, что это большая честь для меня. Это тоже было ошибкой.

Руинбрингер показал мне тяжелый пергамент, сложенный, запечатанный воском. «Ты отправишься в небольшой тур по легионам», продолжил он. «Может быть, твоё присутствие мотивирует их и принесет им те же победы, что ты принёс нам».

Просто казните меня. Другие легионы? Они не сражаются как Кровавый. Железные скрывают за своими машинами. Пепельный прячется в тени. Но с ним невозможно было спорить. Руинбрингер наслаждался мыслью о том, что я несчастен даже больше, чем он радуется победе.

Все мои победы, вся кровь, которую я пролил во имя моего легиона — в тот момент это ничего не значило.

Я никогда не думал, что снова почувствую себя бессильным

Я был там, в Кристальной Пустыне. Стеклянный песок. Я посмотрел направо: тело Глинт. Я посмотрел налево: её святилище, просто взорванные руины. А передо мной: Снафф.
То что от него осталось.

Я мог бы сделать больше, чтобы спасти этого маленького Асуру. Если бы я не был так увлечен убийством Кристального Дракона, я бы увидел, как проклятые накинулись на него.

Вся сила Сохотина  была в моих руках, но Снафф был разорван в клочья у меня на глазах.

Но я не учился. Я никогда не учился. Я должен был сделать больше ошибок. Ещё больше людей должно было умереть.

Я должен был встретиться с богом войны и огня, прежде чем этот урок прошел наконец сквозь мой толстый череп.

«Это твой меч?»
Голос незнакомца разнесся далеко в Туманах. Он был глубоким, могущественным — возможно, при жизни он был некогда великим лордом, перешел чью-то дорогу, которую не нужно было, оказался в цепях в этих пустошах. Для меня это не имело значения.

Я смотрел на лезвие, застрявшее глубоко в камне, его пламя давно угасало. Моя цель, наконец, после… сколько времени прошло? Время течёт странно в Туманах.

«Я спрашиваю, — сказал незнакомец, — потому что судя по всему Сохотин потерял свою искру».

Я остановился. Или, может быть это только мое сердце замерло.

«Откуда ты знаешь его имя?»

Незнакомец улыбнулся. Люди тоже странные в Туманах.

«Кто же не знает о Сохотине?» — спросил он. «Легендарный клинок огня и войны, поднятый чарром».

Слухи распространяются, подумал я. Он предложил вновь возжечь его.
Я должен был понять. Это был тот момент, когда я должен был понять. Идиот.
Но это был также тот момент, когда я понял, что смогу вернуть Сохотин. Я бродил по Туманам казалось всю жизнь, древние битвы повторялись вечность — а теперь был шанс вернуть свет. Мой свет.

Я не спрашивал, кто он такой и почему закован в цепи. Я просто хотел вернуть свою жизнь.

«Ты сможешь вновь возжечь его?»

Незнакомец поднял руку, и внутри Сохотина вспыхнуло пламя, пронзая мрак Туманов.
Я должен был заметить, как легко его мышцы игнорировали вес его цепей. Я должен был заметить голодные отблески пламени в его глазах.

Но сколько я действительно видел? А сколько я просто хотел бы видеть?

Искры и угли наполнили воздух, когда я вырвал лезвие из камня. Его жар казался знакомым. Теперь я тоже улыбался. С Сохотином всё всегда казалось немного легче.

«Этот клинок действительно чудо», — сказал незнакомец. «Я вижу, как ты смотришь на него. Ты понимаешь насколько он особенный.

Я сказал ему, что он хорош в работе… но не буду лгать — ко мне вернулась часть меня.

Незнакомец молча поднял обе руки и натянул цепи.

И тогда я освободил его.

Это моя вина.  В том, что произошло после. Всё потому, что я хотел вернуть этот чёртов меч.

Я убедил себя, что он должен освободить Аскалон от проклятия, но это оправдание продержалось недолго. Я хотел Сохотин, потому что он был моим. Потому что я заслужил его. Или, по крайней мере, я заплатил за него.

Когда незнакомец… когда Бальтазар увидел, как я смотрю на него, смог ли он увидеть, что я думаю о себе без него?

После того, как я освободил его, он отправился в Элону. Убил Власта. Убил командира. Заключил сделку с Джоко. Почти уничтожил мир.

Все потому, что я хотел вернуть этот меч.

Это была моя вина.
И сейчас я так же бессилен, как и тогда. Не смог удержать Логана. Не смог спасти Снаффа. Не удалось спасти Лезвие Судьбы или Власта… или Аурин.

Забери Сохотин — кто я? Кто такой Ритлок Бримстоун без легендарного огненного меча? Стал бы я Трибуном? Был бы я известен во всех Высоких Легионах?

Если бы я умер, а кто-то другой взял меч, стал бы он лучше?

Я посмотрел на руины Грозовой Крепости. На командира. Кейт. Тайми. Брахама.
Мои союзники. Мои друзья. Моя семья.
Но их было больше. Мысль, сжалась глубоко в моей голове.

Детёныши, которых я никогда не вижу.

Я отправил их в фарар несколько лет назад. Мы всегда так поступаем.
Мы не должны быть частью их жизни, но это всегда казалось … неправильным. Мои родители оставили меня бороться. Единственный способ для недомерка выжить в фараре, это сражаться зубами и когтями.

Однако, я проверяю их время от времени. Просто чтобы узнать, как у них дела. Убедиться, что они держатся подальше от неприятностей, и удостовериться что никто не создаёт им их.

Я никогда не увижу их снова. Они будут смотреть на небо, когда Туманы исчезнут и всё закончится. Будет ли их отряд рядом, чтобы помочь им? Некоторые ещё слишком молоды — пока что даже не покинули фарар. Они умрут, никогда не познав дух товарищества отряда.
Семьи.

И мой старший. Мой первый. Подумает ли он обо мне, когда мир будет разваливаться на части?

И тогда пришли слёзы. Наконец-то.

Я понял, почему плачет Кейт. Почему плачет командир. Для них Аурин была не просто драконом.
Она была их дочерью.

Одиннадцать лет назад я стоял в Кристальной Пустыне и видел, насколько я действительно бессилен. Даже с Сохотином все развалилось. Кралкаторрик сбежал. Мои друзья либо умерли, либо бросили меня.

Мои начальники называют это приемлемыми потерями.

Мне всю жизнь говорили, что мой отряд — это моя семья, а Высокие Легионы — абсолют.

Всё, что я делал, каждая одержанная мною победа была для них. Все остальное, чем мне пришлось пожертвовать, было приемлемыми потерями.

Но они не приемлемы. Не тогда, когда я теряю людей, которые мне небезразличны. Своих товарищей.  Своих друзей.
Своих детёнышей.

Я бы никогда не позволил этому случиться. Пусть горят Высокие Легионы. Пусть они все сгорят до тла.

Я почти не знаю своих детенышей, но, если бы Кралкаторик угрожал одному из них — я бы пожертвовал своим проклятым мечом в одно мгновение.

Я бросился и закрыл их.
Я бы умер за них.

Да, я думаю теперь я понял.

«Ритлок?» это Логан. Его голос вырывает меня в настоящее. «Видел, как ты ходишь вокруг».
Действительно. Обошёл всю Грозовую крепость. Сейчас я сидел на куске каменной кладки, вдали от других, прячась в тени. Думал, меня будет трудно заметить. Похоже, что я ошибся.

«Просто думаю.»

«Понятно». Краем глаза вижу, что Логан что-то держит в руке. «Ты оставил это у Аурин… около Аурин».

Это Сохотин. Я не помню, чтобы я оставлял его где-то, поэтому я просто поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него и на Логана. Пытаюсь придумать, что сказать.
Ничего не приходит на ум, пока он не прислонил клинок к стене и не повернулся, чтобы уйти.

«Логан, мне…»

Логан остановился. «Да?»

Он ждал. Терпеливо, надо отдать ему должное. Я не знаю как долго он так стоял, как какой-то голем. Дружелюбный. Я взглянул на меч.

«Он мне не нужен.»

Снова тишина. Долгая.  «Пойдём, — говорит он, — давай проверим остальных. Мы нужны им.»

После всего, как я могу спорить с этим?

Я уже уходил, но рука Логана легла на моё плечо. «Ритлок. Твой меч»

Это больше, чем меч, я знаю. Давным-давно я решил, что Сохотин важнее Кре, которую я оставил позади. Я решил, что для меня важнее иметь Сохотин, чем семью.

Но я мог убить кого угодно во всем мире. Я мог бы управлять всеми четырьмя легионами в качестве следующего Хана-Ура, и я никогда не был бы счастлив. Это никогда не стоило бы того.

Я не мог исправить мир. Я даже не мог сам исправить себя.

И я просто продолжил идти. «Он мне не нужен», — повторил я. «Это просто меч. Он будет здесь, когда я вернусь.

Логан подозрительно посмотрел на меня. «Ты уверен?»

Даже с Сохотином я никогда не буду таким сильным, каким я должен быть.
Но я тоже не беспомощен. Нет, пока у меня есть они. Мой отряд — моя семья.
Не беспомощен, пока я могу сражаться за них.

«Да. Всё будет в порядке.»